Я знаю, что я ничего не знаю (с)
Разговор по душам, или психологи тоже влюбляются
(написано для игрока Rodionova)
читать дальшеДиара открыла дверь ключом, вошла в прихожую. Тот, кто хорошо знал эту молодую аквариуску, пожалуй, смог бы заметить, что движения её сейчас несколько порывисты, и она явно чем-то взволнована. Но даже и тому, кто её хорошо знал, понадобилось бы приглядеться, чтобы заметить эту маленькую перемену в её поведении. А уж посторонний хоть чар, хоть человек, и вовсе сказал бы, что эта девушка совершенно спокойна и ничего такого в её душе не происходит. Диару никто не учил такому поведению, и она никогда ничего не делала специально, чтобы выработать его у себя. Это была, казалось, врождённая способность её натуры, что, к слову сказать, здорово помогало ей в её профессии.
Под ноги Ди--вернее, под её хвост, ног у аквариусов нет, и если они выбирают в качестве среды своего обитания сушу, то могут передвигаться, «плывя» в воздухе в вертикальном положении, как в воде, только надо приспособиться к его иной плотности. А поскольку вот уже четыре поколения семьи, в которой Ди появилась на свет, обитали на суше, для неё процесс такого приспособления не представлял никаких трудностей и даже никак не запечатлелся в её памяти, т. к начался ещё до того, как девочке исполнился год. Впрочем, даже среди «подводных» аквариусов давно уже нет таких, кто жил бы в воде постоянно—ведь аквариусам тоже надо общаться с представителями других рас, им давно уже полюбились разные виды деятельности, товары и развлечения, существование которых в толще воды было бы просто невозможным. Словом, времена, когда аквариусы жили обособленно, в воде, большими стаями, и общались с другими расами только в случае крайней необходимости, давно уже отошли в область преданий. Сейчас лишь немногие чудаки строят себе дома под водой—но и им, понятное дело, тоже приходится ежедневно выходить на сушу. Даже город Гургес фактически лишь именуется водным, там только влажность на порядок выше, чем в других городах Гиббота, да и, пожалуй, холоднее немножко… И ещё нырять туда приходится сквозь тонкую толщу воды, по обе стороны которой расположен столь же тонкий слой магической энергии, способной за долю секунды высушить промокшие волосы, кожу, ткань одежды да и вообще любой материал. А в остальном воздух Гургеса ничем не отличается от наземного. Что поделаешь—такова неизбежная цена за то, чтобы Гургес могли посещать и представители других рас. Ну не превращать же было их всех в аквалангистов, в самом деле? Тем более что легкие у аквариусов (как, кстати, и у октопаев) тоже имеются, и, они вполне способны дышать воздухом суши.
Однако, поскольку Диара была полностью наземной аквариуской, пожалуй, было бы правильнее именовать её хвост ногами. Если, конечно, нам не требуется постоянно подчёркивать её отличие от других рас МираЧар. А в данном повествовании нам это, как раз, совсем не требуется.
Так вот, едва Ди переступила порог своего дома, как ей под ноги тотчас же метнулся каштанового окраса котёнок-ляпуш, и с мурчанием стал тереться об неё, выпрашивая ласки. Девушка поспешно заперла за собой дверь—пока этот непоседа не успел выскочить на улицу!—и, нагнувшись, погладила котёнка.
—Здравствуй, Гаврош! Здравствуй, мой любимый шалунишка!
Предшествуемая котёнком, Диара прошла в комнату. Квартира её помешалась на первом этаже трехэтажного дома в городе Люминэре и была небольшой: две маленькие спальни, небольшая гостиная, средних размеров гардеробная, крохотная кухонька и большая ванная комната. В последней детали сказывалась неизменно присущая всем аквариусам-- хоть «наземным», хоть «подводным»--любовь к воде. В доме было довольно уютно и чистенько, хотя рабой чистоты аквариуска не была никогда. Корзинка с клубками и начатым вязанием мирно стояла на своём месте. При виде её, ляпуш бросил взгляд на дремавшую на подушечке величественную сфингу и тут же жалобный—на хозяйку: мол, вредина!—не даёт поиграть…
Сфинга приоткрыла один глаз.
—Мрр…
Эта краткая реплика относилась исключительно к одной лишь хозяйке. Гавроша строгая сфинга, казалось, не замечает совсем. Во всяком случае, она никак не отреагировала на его попытку наябедничать.
--Здравствуй, и ты, милая моя,—приветливо произнесла Диара, однако подходить к сфинге не стала: она знала, что представителю семейства кошачьих никогда не стоит навязывать ласку, если он сам того не хочет и не подходит первым. Данное правило в полной мере относится даже и к самым обычным кошкам, вроде Гавроша; так что уж говорить о волшебных кошках-нямочках, вроде сфинги Нафтиты или третьей волшебной нямочки Диары—лемурката Мурр-чика. Волшебные нямочки наделены своей особой магией, которую, впрочем, практически никогда не направляют ни на что иное, кроме благополучия своих хозяев-чаров, которых они, разумеется, выбирают себе сами. Получается нечто вроде домовых в мире людей. Только, вот, в отличие от людских домовых, забота волшебных нямочек о хозяевах далеко не всегда заключается в поддержании в хозяйском доме чистоты и уюта или, там, в каждодневном приготовлении вкусного обеда. У них свои представления о благополучии, которые порой могут и не совпадать с конкретными желаниями их хозяев. Но как бы то ни было, в итоге, хозяин всё равно оказывается в выигрыше от соседства с таким «питомцем». Волшебная нямочка может покинуть (а то наказать!) своего хозяина, если сочтёт, что тот изменился, стал её недостоин или просто обидел её. Конечно же, волшебные нямочки прекрасно умеют говорить на языке чаров, но если Нафтита вздумала поздороваться с хозяйкой по кошачьи, значит, так тому и быть. Собственно говоря, Нафтита и Мурр-чик могли бы вообще не открывать Ди своей волшебной сущности и она так никогда бы не узнала, что две из трёх её кошек—кошки, мягко говоря, не совсем обычные. Однако же открыли. За что аквариуска была им весьма признательна. И, разумеется, польщена.
А вот Гаврош оказался самым обычным котёнком. То есть, какое-то время Диара, конечно, надеялась, но Мурр-чик и Нафтита заверили её, что ничего волшебного в этом котёнке нет. А поскольку волшебные нямочки нередко о чём-то умалчивает, но никогда не лгут, Ди поверила. Впрочём, она не очень расстроилась. Девушка всё равно обожала своего котика за его весёлый нрав и частенько прощала ему его шалости, за которые ему, наверняка, досталось бы от сфинги.
Диара прошла на кухню, вымыла лапки, поставила на огонь чайник. Потом остановилась около стола (кресел и стульев аквариусы не любят и держат их в доме только для гостей других рас) и задумалась, опершись лапками о столешницу. Впрочем, задумалась ли? Может, просто ждала, когда закипит чайник?
—Что случилось, голу-убушка? У тебя какие-то прробле-емы?
Как и все кошачьи, Нафтита имела привычку растягивать гласные звуки, особенно после того, как ей не доводилось говорить на языке чаров день-два.
—Пожалуй, скорее да, чем нет,—отозвалась аквариуска, посмотрев на кошку, усевшуюся на табурет, нарочно не задвинутый под стол ради неё и Мурр-чика.—Видишь ли, я тут одного чара встретила несколько дней назад. Он аквариус и… И он очень мне понравился. Вот не поверишь, как увижу его--так сразу же краснею, смущаюсь—аж самой удивительно! И парень, похоже, принял меня за чувствительную барышню из прошлого века,—Ди улыбнулась.—А ведь я совсем не такая. Никогда бы не подумала, что буду так реагировать… Но что есть, то есть. И она ему тоже понравилась, эта барышня, каковой я совсем не являюсь… Но не это меня тревожит. Думаю, он смог бы принять меня такой, какая я есть… Но он восхищается мной, понимаешь? Смотрит на меня, как на богиню, сошедшую с небес. А сам он стеснительный очень, робкий такой… Не удивлюсь, если окажется, что он плохо социализирован, именно из-за этой своей застенчивости. И, наверное, талантлив. Сказал, что посвятил мне какое-то музыкальное произведение…Талантливый такой, робкий меланхолик. Взрывная смесь при определённых обстоятельствах… Знаешь, у него вид типичного чудака. Косички в комплекте с двумя совершено не сочетающимися шарфиками и беретом художника… Линз не носит… Словом, «вещь в себе». Хотя, может, здесь меня уже саму заносит, может, линз он не носит просто потому, что живёт в Гургесе, а там у нас сухости в глазах практически не бывает. А линзы это ведь хлопотно, их снимать нужно каждый вечер, и надевать каждое утро—для рассеянной творческой личности это может быть… слегка напрягающе,—Диара беззлобно усмехнулась.—А может, в конце концов, линзы ему просто не нравятся! Ну что я, в самом деле к ним прицепилась… Не в них ведь дело. Дело в том, что есть немало девушек, которым такие вот стеснительные чудаки видятся куда более привлекательными, чем уверенные в себе, красивые парни. Во всяком случае, Аурелиано очень на такого похож… Много кого привлечь может. Ну и я подумала, что, может, он склонен увлекаться, бросаться в любовь с головой, а потом охладевать к предмету своих чувств. Так прямо в лоб у него и спросила, были ли у него девушки до меня. Нет, представляешь, никого у него не было! Я первая! Первая, с кем он вообще встречается! И он даже и не подозревает о своей притягательности. Видела бы ты, как он смутился, услышав мой вопрос! Мне по-настоящему стыдно стало!
Ди повернулась к плите, выключила давно уже исходящий паром чайник и снова повернулась к нямочке.
—И ты, зна-ачит, бои-ишься, что этот твой талантливый и стесни-ительный, увидев, что ты всё-таки не богиня, а обычная аквариуска со своими—очень мя-аленькими, я думаю,--но все же недостатками, охладеет к тебе, а то и вовсе возненавидит?—поинтересовалась Нафтита. Она снова привыкала к речи чаров и растягивала гласные уже не так сильно.—Ох, милая, у тебя же самая настоящая страсть к нему. Ведь страсть это не только «я потеряла покой, не могу думать ни о чём, кроме того, как бы поскорее слиться с ним телом. Страсть—это может быть и так, что «я веду себя совершенно нормально, свободно думаю о чём хочу, но вот, когда он рядом, отчего-то смущаюсь и краснею и вообще, веду себя как дура» Так нет бы тебе эту страсть утолить, как делаем мы, кошки, а потом уже думать, подходит ли тебе этот чар, возможна ли с ним любовь, дружба, уважение. Совместная жизнь, наконец, раз уж вы её так цените…Так нет же, вам чарам неизменно подавай всё в одном флаконе—и страсть и любовь и дружбу и уважение, и то, что вы именуете семьёй. И при этом вы ещё пытаетесь не отключить мозги. И выгоду свою какую-то извлечь из всего этого неудобоваримого коктейля… Но страсть и мозги и уж тем более страсть и выгода—вещи несовместимые. Страсть годится только для того, чтобы детишек завести. И по правде говоря, я удивляюсь, как вы вообще не лишаетесь разума и не оказываетесь в заведениях твоих почти-коллег-по-цеху, когда влюбляетесь!
Аквариуска невольно улыбнулась словам своей нямочки. Это ж надо же так завернуть слово «психиатр»!
—Ну да, милая, мы такие,—кивнула она.—Нам нужно всё и сразу,—Ди вновь улыбнулась, потом снова стала серьёзной.--Хотя даже если Аурелиано меня возненавидит,--продолжала девушка—то всё же, думаю, он вряд ли сможет причинить мне какой-то вред. А вот обозлиться на мир или направить свое разочарование внутрь себя и отравить свою же собственную душу—это уже более вероятно. И на самом деле, я очень боюсь быть с ним до конца откровенной, чтобы не ранить его, не причинить ему боль. Да-да, я профессиональный психолог—и боюсь. Да и не хочу я быть психологом, когда я не в своём кабинете с клиентом, а на свидании с любимым чаром! Понимаешь, дело не в том, что он делает или говорит, дело в том, как он на меня смотрит. Как верный раб на прекрасную великодушную госпожу! Нет, я конечно понимаю, что мне в любом случае предстоит быть в нашей паре лидером, если у нас с Аурелиано всё сложится, но одно дело—ведущий и ведомый, а другое—раб и господин! Я не хочу быть госпожой, совсем не хочу, но если рабство добровольное, до чего же велик соблазн ею сделаться! Постепенно, и даже незаметно для самой себя! Я же не святая… А я так не хочу, Нафтита. А он… Раб любви, он ведь не только выполняет повеления своей возлюбленной госпожи, он и её тоже делает рабыней своей любви. Ведь госпожа знает, что если она чуть посмотрит в сторону—даже не на кого-то, а просто в сторону, не на него—то весь мир раба рухнет. И госпожа должна об этом знать, а то вдруг она не догадывается?.. Знаешь, что Аурелиано спросил у меня в ответ? «Я вам правда нравлюсь? Вы не шутите со мной?» И посмотрел на меня так… жалобно. Как ребёнок, которому мама строго так сказала «Я тебя не люблю!» Нафи, мы знакомы всего каких-то несколько дней, а он уже готов вымаливать у меня любовь! И тем самым отнимает право выбора и у меня тоже. Хотя, конечно, не со зла и неосознанно…
--Ой, какие стра-асти!—нямочка снова потянула гласный звук, на сей раз намеренно.—Ну а ты чего?—в жёлто-зелёных кошачьих глазах горел огонёк живого интереса.--Что ты ему ответила?
—Ответила, что да, он нравится мне,—призналась аквариуска.—Не лгать же мне было ему в глаза…
—А он, видать, парень всё-таки смелый! Хоть и застенчивый,—заметила кошка.—Сразу взял тельца за рога… А ты не думаешь, что он просто стал играть по твоим правилам? Ты—в лоб, и он—в лоб… О том, что его больше всего интересует.
—Да знаю я, что смелый…—вздохнула Диара.—Я ведь вижу, скольких сил ему это всё стоит: самому куда-то меня пригласить, сказать мне комплимент, лапку поцеловать…—девушка на мгновение смутилась, но тут же снова взяла себя в руки.—Однако же, проблемы, которую я только что озвучила, это, к сожалению, не отменяет… И стало быть, если я не хочу, чтобы наши с ним отношения постепенно превратились в отношения раба и госпожи, мне все-таки придётся ему об этом сказать… А как не хочется-то, боги милосердные! Ведь его так просто смутить… Обидеть… Оттолкнуть от себя…
Ди умолкла и снова задумалась. Теперь уже надолго. Она машинально протянула лапку к нямочке и тихонечко почёсывала её за ушком. Нафтита так же тихонечко мурлыкала.
—А что если так…--нарушила наконец молчание девушка.—Он ведь обещал мне что-то сыграть… Я напрошусь к нему в гости. Он сыграет. Я не сомневаюсь, это действительно будет красиво, если такие меланхолики всерьёз чем-то увлекаются, то, как правило, это всерьёз, и они достигают в своём увлечении значительных успехов. Я не стану скрывать своих чувств, похвалю его, может быть, даже выкажу восхищение. Ему это будет приятно, он успокоится и тогда я улучу момент и скажу… Как-нибудь поделикатней, но обязательно так, чтобы он понял… Чтобы мои слова можно было истолковать только однозначно. Да точно, я так и сделаю! Только… Только мне всё же страшно. Нафи, пожелай мне удачи, а?
—Муррр,—лаконично ответила кошка.
Диара снова повернулась к плите, намереваясь вновь поставить чайник и сделать себе, наконец, кружечку ароматного каркамонэ. Её план вовсе не казался ей безупречным, она боялась всё испортить, но теперь, когда какое-никакое, но всё же решение было найдено, она вновь успокоилась. Нафтита спрыгнула с табурета и направилась к выходу.
—Пойду-ка погляжу, что там делает этот шалопай!
Предчувствуя недоброе, Диара отложила коробок, из которого собиралась достать спичку, и двинулась следом за нямочкой.
И как оказалось, не зря. Её корзинка с вязанием была опрокинута, пять клубков, прежде в этой корзинке лежавших сильно уменьшились в размерах, а на ковре красовался причудливый сложный узор из разноцветных ниток.
—Мурр-Щик!—Нафтита даже, вроде бы, сдавлено зашипела от негодования. Или это Диаре только показалось?—Ну ладно, на этого мелкого негодника я давно уже махнула лапой. Но ТЫ?!
Вид у обоих котов—волшебного и обыкновенного—был весьма пристыженный. И испуганный.
—Кисонька,—Ди подошла к Нафтите и опасливо погладила её во спинке с вздыбленной шёрсткой.—Ну давай простим их на этот раз, а?
—Как скажешь,—фыркнула сфинга.—Но тогда распутывать и сматывать всё это безобразие ты будешь одна. И… дорогая, ты точно уверена, что хочешь привести в дом ещё одного мужчину?